[email protected]
25.07.2017 в 21:06
Пишет fandom Bleach: Wandenreich and Co 2017:fandom Bleach: Wandenreich and Co 2017. Мини G-PG-13. ДженURL записи
Название: Дух
Автор: fandom Bleach: Wandenreich and Co 2017
Бета: fandom Bleach: Wandenreich and Co 2017
Размер: мини, 1595 слов
Пейринг/Персонажи: Юграм Хашвальт, Огненный дух!Базз-Би, дядя Юграма.
Категория: джен
Жанр: AU, фэнтези
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Юграм случайно нашел в лесу маленького огненного духа и решил забрать его домой.
Для голосования: #. fandom Bleach: Wandenreich and Co 2017 - "Дух"
Сначала Юграм решил, что найденный им в зимнем лесу дрожащий огонек, цепляющийся за почти обглоданную веточку, — это кем-то забытый догорающий костер. Он обрадовался, что ему самому не придется разводить костер с нуля, что зимой сделать не так-то просто, к тому же он очень замерз. Юграм присел возле вздрагивающего огонька и поспешно вытянул веточку из связки хвороста. Он осторожно положил ее на ту, за которую цеплялся огонек, очень надеясь, что тот не потухнет.
Огонек вздрогнул и резво перепрыгнул на веточку, расползся по ней, стараясь удержаться, и Юграм, удивленный, сунул еще одну ветку, потолще.
Огонек обхватил частью себя и ее, жадно и очень быстро обгладывая.
Юграм понял, что это не обычный забытый кем-то костерок. Старшие мальчишки горделиво рассказывали, что видели в лесу парящие огоньки. Взрослые их одергивали и требовали не выдумывать глупостей. Может, те мальчишки правда привирали, чтобы снискать уважение у ребят помладше. Юграм никогда не был в их кружке, держался отстраненно, да они и не приглашали его к себе, но он все равно слышал эти истории и тоже мечтал встретить что-то необычное. Он надеялся, что расскажет им всем об этом или даже покажет, и тогда к нему перестанут относиться так плохо.
Но теперь, когда Юграм увидел этого крошечного духа, ему расхотелось превращать его в средство достижения своих целей.
Через некоторое время огненный шарик обглодал до углей предложенные ему ветки, а потом замер, будто смотря на Юграма в ожидании. У огонька не было глаз, но создавалось такое впечатление. Юграм, сняв варежки, робко протянул к нему руку, занес сверху, ощущая сильный жар. Он боялся обжечься, но удивленно застыл, когда огонек будто протянул к нему свои пламенные лапки, пытаясь дотянуться. Юграм ему приблизил руку. Его не обожгло. Температура вдруг упала до терпимо горячей, и Юграм несмело опустил руку ниже, а потом и вторую ладонь подставил снизу. Огонек замер, удивленно и несмело пощупав подставленную холодную ладонь Юграма, а потом вдруг легко на нее переполз. Юграм вздрогнул. Но ожога не было. Ощущение было таким, будто он держал в руке теплый уголек, только очень мягкий. Он не ждал, что у огненного духа будет настоящий вес, но руку тот все равно слегка оттягивал, как крупный камень.
Дух обратил внимание на вязанку хвороста и очень ей заинтересовался.
— Нет. Подожди. Это не тебе, — возразил Юграм, загораживая ладонью дорогу. Дух уцепился за его пальцы лапками, и Юграм все-таки уступил и сунул ему крохотную веточку.
Наблюдая за тем, как огонек ее глодает, он пожевал губу, шумно вдохнул морозный воздух и встал, забирая вязанку. Он решил взять духа домой. Не похоже, что в зимнем лесу тому очень нравилось.
Только надо бы его спрятать…
— Надеюсь, ты не спалишь мне одежду. Пожалуйста.
Юграм поднес его к своему лицу поближе, и дух вдруг быстро коснулся лапкой его носа. Юграм слегка опешил, фыркнул тихонько и сунул духа в свою варежку. Тот уцепился за шерстяную ткань, и Юграм напрягся, ожидая, что та загорится. Но ничего не произошло. Дух его понял.
— Спасибо, — Юграм улыбнулся и быстро пошел домой.
Дяди еще не было. Возможно, он вернется с охоты только завтра, а лучше, если бы вообще послезавтра, но это от Юграма не зависит. Он осторожно посадил духа в уже остывший очаг, который следовало бы снова развести (дом уже потихоньку выстывал), дал ему погрызть маленькую щепку и вышел, пообещав, что сейчас вернется.
Юграм нашел на чердаке каркас массивной квадратной керосиновой лампы, которая уже не работала так, как должна была, но ему подумалось, что его новому другу в ней понравится.
Юграм спустился с чердака, поставил лампу на столик и забрал живой огонек из очага. Тот приятно уцепился за его руки, не обжигая, только ласково грея. Юграм слегка улыбнулся, осторожно держа его, очень боясь навредить каким-то образом. Он подошел к лампе, открыл ее и запихал внутрь немного щепок.
— Вот, — сказал Юграм, поднося ладонь с огоньком к лампе.
Огонек подумал и медленно перебрался внутрь, тут же своими огненными лапками вцепившись в деревяшки.
— Обжора, — фыркнул Юграм беззлобно, прикрыв дверцу, чтобы унести новый домик духа в свою комнату. Там он расположил бывшую лампу на крошечной тумбочке, улыбаясь. — Тебе нужно имя, — добавил он, плюхнувшись животом на постель. Он подпер голову руками, следя за тем, как быстро обугливаются деревяшки. — Базз? — предложил Юграм первый пришедший ему набор букв.
Дух притих и опять будто посмотрел на него несуществующими глазами. И тут же взялся за следующую щепку — она тихонько затрещала.
— Будешь Баззом.
Юграм осторожно протянул руку и пальцем погладил огненный бочок. Он ощутил нечто желеобразное и очень горячее, приятное на ощупь. Дух вздрогнул, по нему вдруг пошла странная рябь, и Юграм едва испуганно не одернул руку, но в него вцепились лапками.
— Тебе так приятно? — спросил Юграм осторожно, опять почесав его, и по духу опять пошла та же рябь. — Хорошо.
Он фыркнул, продолжая почесывать Базза по боку. Дух иногда хватался за его пальцы, но не останавливал. Если бы он умел мурчать, то точно бы замурчал. Юграм хихикнул тихонечко и дал ему еще щепок.
Он не знал, как будет прятать Базза, когда вернется дядя, но пока что ему не хотелось об этом беспокоиться.
Юграм продолжал подкармливать своего нового друга деревяшками. Через некоторое время он вышел на кухню, забав Базза с собой, и сначала поставил лампу на стол, а потом подумал и обратился к маленькому огоньку:
— А ты можешь стать больше? — он протянул ему руку, предлагая пересесть на ладонь, и дух этим воспользовался. — Мне надо приготовить что-нибудь, а разводить очаг долго…
Юграм аккуратно опустил маленького духа в очаг и положил сначала несколько веточек.
— Поможешь мне? — спросил он робко, когда Базз перебрался на веточки. — Пожалуйста? — Юграм протянул ему небольшое полешко.
Дух помедлил, потрескивая тихонько веточками в своих лапках, а потом жадно протянулся к зависшему над ним полену. Юграм аккуратно опустил его сверху, дух тут же забрался на него, растекся и вдруг ярко-ярко вспыхнул, увеличившись в размерах в несколько раз. Юграм ойкнул, отпрянув, а потом довольно улыбнулся.
— Спасибо.
Кухня быстро согрелась, и Юграм стащил с себя теплую кофту. Он подложил в очаг еще поленьев, слушая довольный радостный треск.
Приготовив себе ужин, Юграм устроился за столом, поглядывая на своего нового друга, догладывавшего деревяшки.
Перед тем как лечь спать, Юграм усадил духа обратно в лампу, насыпал ему щепок и унес в свою комнату, думая о том, что, может, теперь все будет чуть по-другому.
Дядя вернулся домой через день, хмурый, замерзший, но с несколькими кроликами. Юграм, спрятав Базза под свою кровать, тут же взялся возиться с тушками, косясь на дядю, который доедал вчерашние лепешки. Дядя ни о чем не спрашивал, ему было, похоже, совсем неинтересно, и Юграм молчал, думая только о том, что Базза теперь надо как-то прятать и лучше бы понадежнее, чем под кроватью. Только он пока совсем не представлял, как.
Дядя редко заглядывал в его комнату, но при этом не терпел, когда Юграм закрывает дверь. Юграм и не перечил, но теперь он не знал, как быть, потому что его постель была прямо напротив двери и хорошо просматривалась. Нужно будет перепрятать Базза. Дядя не обрадуется, если его найдет. Он относился к тому частому типу людей в этой деревне, который не терпел все необычное. Поэтому Юграм очень боялся, что он может что-то сделать, если увидит. Даже не может, а точно сделает, Юграм хорошо его знал.
Несколько дней удавалось скрываться. Дядя почти не выходил из дома и сидел в основном в своей комнате, беспокоя Юграма только тогда, когда приходило время приема пищи. Базз, будто все понимая, тихонько сидел в своей лампе, и Юграм втихую таскал ему деревяшки, вздрагивая от каждого шороха и комнаты дяди.
Базза Юграм кормил по ночам. Юграм прятался в углу, который не просматривался из другой комнаты. Конечно, доставать пылающий комочек в темноте было опасно, свет распространялся далеко, и был очень хорошо виден.
Конечно, дядя, в одну из ночей заметил его.
— Что это у тебя тут?
Юграм вздрогнул и замер, вскинув на него взгляд. Дядя прошел в комнату, смотря хмуро, но вместе с тем боязливо.
Он всегда боялся всего необычного и сверхъестественного, как и большая часть людей в деревне.
— Что ты домой притащил?!
Юграм вздрогнул опять, прижав Базза к груди в глупой попытке спрятать. Стало страшно, знакомое парализующее чувство заставило внутренности слипнуться в один холодный ком. Юграм задышал чаще.
— Ничего хорошего это не принесет! Тебя никто не видел с этим?!
Губы Юграма слабо дрогнули, он ничего не смог ответить, только мотнул головой.
— Отдай, — рыкнул дядя, разозлившись, и, когда Юграм опять мотнул головой, занес руку для удара. Юграм лишь затравленно глянул на него и зажмурился.
Перед веками что-то вспыхнуло. Юграм широко распахнул глаза и едва не вскрикнул. Его не обожгло, ничего не загорелось, стало просто очень жарко. Его окружило пламя, сомкнувшись, будто огромный раздувающийся плащ. На плечи легли когтистые лапы, сотканные из того же огня, и на мгновение Юграму стало еще страшнее. Но отпрянувшему в ужасе дяде, дикими глазами смотрящему на происходящее, похоже, было страшнее.
— Демон! — вскрикнул он визгливо, подбираясь и отскакивая на другой конец комнаты.
Пламя угрожающе зашипело, и справа от Юграма сформировалась острая драконья голова. Она, как и когти, постоянно качалась и слегка видоизменялась — огню трудно держать постоянную форму.
Пасти дракона клацнули с лязгом зубов, вполне настоящим, и по комнате расползся шипящий трескучий голос:
— Только тронь…
У дяди испуганно дернулась верхняя губа, на мгновение обнажая верхний ряд зубов. Через мгновение он выбежал из комнаты.
Пламя тут же схлопнулось.
Юграм судорожно вздохнул и отнял Базза от груди, смотря на безобидный огненный шарик.
— Спасибо, — шепнул он сдавленно и неловко попытался его погладить. — Но он ведь… а если он вздумает притащить всю деревню…
Базз протянулся лапками к его лицу, и Юграм послушно поднес его ближе. Когда пламя легко коснулось его щек, он услышал голос:
— Он тебя больше не тронет.
Голос на этот раз был гораздо тише и мягче.
Юграм кивнул и неловко мазнул губами по огненному боку. Его слегка обожгло, но неприятно не было. Базз в ответ только смущенно сжался и пропыхтел едва слышно нечто неопределенное. Юграм хмыкнул тихонечко, улыбнувшись.
— Ты чудо, — шепнул он едва слышно.
Название: Подурачимся?
Автор: fandom Bleach: Wandenreich and Co 2017
Бета: fandom Bleach: Wandenreich and Co 2017
Размер: 1450, мини
Пейринг/Персонажи: Куросаки Иссин, Куросаки Ичиго, Шихоин Йоруичи.
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, hurt\comfort
Рейтинг: G
Краткое содержание: семья Куросаки тяжело переживала потерю Масаки
Для голосования: #. fandom Bleach: Wandenreich and Co 2017 - "Подурачимся?"
Настенные часы отсчитывали время с раздражающе громким тиканьем. Прежде Иссин не замечал, насколько противные звуки они издают — будто затаившийся пустой зубами поскрипывает. Прежде любые звуки и запахи в этом доме вызывали только светлые ассоциации.
Прошло три недели с тех пор, как Масаки перестала существовать, и столько дел навалилось со всех сторон, что только сейчас выдалась возможность хоть чуть-чуть перевести дыхание. Показания в полиции, организация похорон, пациенты в больнице, домашние хлопоты, свалившиеся как снег на голову — как только его ненаглядная успевала следить за тремя детьми, держать дом в идеальной чистоте, готовить да еще и в домовом совете по кварталу заправлять?
За эти дни Иссин настолько погряз в делах, что эмоции будто отключились. Щелчок тумблером — и заслонка опущена. До поры до времени.
Закрыл ли он дверь в клинику? Сегодня он впервые забылся настолько, что в супермаркете, потеряв список продуктов, набрал ее номер. Осознание пришло спустя два бесконечно долгих гудка.
Включить свет в гостиной оказалось непосильной задачей. Да и зачем он нужен, если усталые веки так и слипаются.
Полночь давно миновала. Сидя в любимом кресле Масаки и вслушиваясь в громкую тишину переставшего казаться уютным дома, Иссин понял, что время пришло. Заслонка поднялась вместе с щелчком зажигалки, выпустившим молчаливый огонек пламени, жадно впившийся в кончик сигареты. Боль. Глубокая затяжка обожгла отвыкшие за три года завязки легкие крепким табачным дымом. Если подольше задержать дыхание, стук собственного сердца становится отчетливее. Примешиваясь к душевной боли, напоминая о том, что он все еще жив и способен чувствовать. Вдох. Раз, два, три... Выдох. Раз, два, три... Вдох... Раз, два...
— Это хорошо, — раздавшийся от приоткрытого окна голос заставил вздрогнуть, посыпая пеплом последние чистые брюки.
Иссин заторможенно провел рукой по штанине, скорее размазывая грязь, чем стряхивая ее с безнадежно испорченной ткани, и поднял тяжелый взгляд на непрошенного гостя.
— Что хорошо? — собственный голос отозвался скрипом старых качелей.
Они с Масаки как-то наткнулись на подобные, гуляя по дворикам Каракуры. Она без тени смущения раскачивалась на них, во все горло распевая глупую попсовую песню и заразительно потешаясь над тем, как он смущенно оглядывается на недоумевающих прохожих. Иссин давным-давно не испытывал трудностей в общении, не жаловался на отсутствие чувства юмора, да и вообще за словом в карман не лез, но вот так по-детски искренне дурачиться его заново научила именно Масаки. Звонкий девичий смех с легкостью перекрывал противный скрежет заржавевших петель, переливаясь хрустальным колокольчиком...
— Что ты, наконец, можешь плакать, — сочувственно прошелестело от подоконника.
Иссин все так же отрешенно провел пальцами по лицу, с легким подобием удивления отметив мелкую дрожь в руках и мокрые дорожки на щеках.
— Да. Хорошо. — Согласился он и зажег новую сигарету.
Где-то наверху всколыхнулась беспокойством духовная сила Ичиго, инстинктивно почувствовавшего чужое присутствие. Немного запоздало, но, в целом, молодец. Впрочем, в следующий миг все вернулось в норму.
Вдох. Раз, два, три... Выдох...
— Вы что-то хотели, Йоруичи-сан? — поняв, что гостья не намерена уходить, нарушил затянувшуюся паузу Иссин.
Мягкий перестук кошачьих лап, шелест всколыхнувшихся от сквозняка занавесок — черная кошка бесшумной тенью пересекла комнату, запрыгнула на кофейный столик и сверкнула желтыми глазами, пристально вглядываясь в изможденное осунувшееся лицо. Стоящая в рамке фотография с черной лентой осталась не тронутой.
— Он хорошо заметает следы, — ровно произнесла Йоруичи, и на миг виновато прижала уши, выдавая свою взволнованность.
Иссин молча стряхнул пепел в старое треснувшее блюдце и, прикрыв глаза, с глубоким вздохом откинулся на спинку кресла.
Иными словами, этот пустой подонок дал стрекача, едва почуяв, что запахло жареным. Надо отдать должное его интуиции — суметь скрыться от бывшего капитана отдела тайных операций дано далеко не каждому. У этой твари определенно счастливая полоса в жизни.
Или просто у них — черная.
— Понятно, — выдохнул Иссин вместе с дымом.
За окном прошуршали колеса машины какого-то припозднившегося трудоголика. Свет фар скользнул по комнате, заставив поморщиться от ослепившего даже через сомкнутые веки луча.
— Если нужна помощь...
— Я справлюсь, — перебил Иссин и глубоко затянулся, одним махом скурив треть сигареты.
Тик-так, тик-так, тик-так, щ-щелк.
Еще один час миновал. Слезы высохли. Близилось утро.
Чертова кошка все никак не уходила. Медленно крутила головой, вслушиваясь в дом и его обитателей.
— Ты же знаешь, что он не спит?
Он чувствовал. Понял это минут двадцать назад, но не нашел сил, чтобы что-то предпринять. Ни душевных, ни физических. Не сейчас.
— Так и будешь сидеть? — не унималась Йоруичи, подергивая кончиком хвоста.
Вместо ответа Иссин выдохнул в нее струю дыма. Кошачья мордочка забавно сморщилась, топорща длинные усы.
— У него чудовищный потенциал, ты сам об этом знаешь, — серьезность тона и содержания существенно сбилась смачным чихом. Чувствительный кошачий нос явно не одобрял увлечение табаком. — Его опасно оставлять без присмотра
— Ему это не грозит, — глухо отозвался Иссин.
Помолчав в раздумьях, Йоруичи ответила:
— Ты знаешь, куда обратиться.
И спустя секунду одной тенью прошлого в комнате стало меньше. Шорох занавесок вторил поскрипыванию часов, напоминая об окне, которое неплохо было бы прикрыть.
Иссин все знал сам. Чувствовал стремительно растущую силу сына даже своим притупленным в разы восприятием. Чувствовал смятение девочек, слишком маленьких, чтобы осознать произошедшее в полной мере. И оцепенелое состояние Ичиго, изо всех сил старающегося не привлекать лишнего внимания и не причинять проблем. Иссин вовсе не собирался пускать все на самотек — Масаки бы ему голову оторвала, да и не честно это по отношению к детям. Подло. Они — самое яркое воспоминание, оставленное ему любимой женщиной, и предать их, значило, предать память о ней. Она мечтала увидеть, как их дети вырастут сильными, прекрасными, счастливыми людьми. Поэтому Иссин непременно со всем разберется, только... чуть-чуть... отдохнет...
Проснулся он рывком от ощущения чего-то бесконечно важного, ускользающего сквозь пальцы. За окном розовел летний рассвет, погоду обещали ясную и теплую. Наверху по-прежнему было тихо и спокойно, если бы не одно «но». Реяцу Ичиго отдавалась во всем доме монотонным тихим отчаянием.
Быстро и бесшумно поднявшись по лестнице, Иссин заглянул на мгновение к мирно спящим девочкам и замер на пороге комнаты Ичиго. Тот сидел на кровати, обхватив руками колени и глядя в окно безразличными, пустыми глазами без единого намека на слезы. До Иссина только сейчас дошло, что с самых похорон тот произнес всего несколько слов, односложно отвечая на вопросы. Да и в целом, если задуматься, Ичиго не проявлял ни малейшей инициативы — молча и быстро делал, что просили, почти не выходил из комнаты и даже при выборе утренней тарелки с рисом дожидался, пока свои порции возьмут все остальные и лишь потом забирал оставшуюся. Будто боялся, что стоит сделать неосторожный шаг, и снова случится что-то непоправимое.
Иссин крепко зажмурился, окончательно просыпаясь, встряхнул головой и, глубоко вздохнув, тихо подкрался к сыну со спины.
— И-чи-го! — отчеканил он, подхватив его подмышки. — Пришло время папочкиной волшебной карусели! — чувствуя себя последним идиотом, с преувеличенным энтузиазмом болтал Иссин, кружа совершенно опешившего Ичиго по комнате.
— Ч... Что? Пап! — воскликнул тот. — Ты что творишь! Пусти!
— Аттракцион длится пять минут, не переживайте — время оплачено! — продолжал гнуть свою линию Иссин, с некоторым трудом удерживая брыкающегося сына.
«Здоровый пацан растет...» — довольно отметил про себя Иссин, решительно вынося его в коридор, и направился вниз по лестнице, фальшиво скандируя какой-то въедливый попсовый припев и слегка подбрасывая Ичиго в начале каждой строчки. Из соседней комнаты за спиной доносились удивленные голоса сонных Юзу и Карин, проснувшихся от шума.
— У тебя маразм что ли начался, старик?! — цепляясь за стены, совсем уже в голос вопил Ичиго, безуспешно пытаясь лягнуть отца посильнее. — Поставь меня, говорю!
— Доло-о-о-ой печа-а-а-аль, доло-о-о-о-ой тревогу! — влетев в гостиную, еще сильнее закружился Иссин, заставив Ичиго судорожно вцепиться в удерживающие его руки.
Продефилировав мимо дивана, Иссин поудобнее перехватил свою вконец осоловевшую ношу, с размаху плюхнулся в кресло и взял со столика фотографию Масаки.
— Мама расстроится, если мы не постараемся стать счастливыми, да, сынок?
Ичиго окончательно притих, глядя на снимок широко распахнутыми глазами. Он молчал так долго, что Иссин всерьез испугался, что накосячил, сделав только хуже, но...
Вывернувшись, Ичиго слез с колен Иссина, молча прошел на кухню, налил в кружку воды и, сделав пару шумных глотков, наконец повернулся лицом.
— Может... Может, закажем на обед пиццу? — неуверенно предложил он, блуждая взглядом по комнате. — Мы давно уже так не делали, девочки ее любят.
— Отличная идея! — хлопнул ладонями по коленям Иссин, чувствуя, как от отступающего напряжения закружилась голова. — А пока мы с тобой приготовим завтрак!
Наблюдая за тем, как Ичиго медленно возвращается к жизни, самостоятельно принимая маленькие, но важные решения, Иссин надеялся, что когда-нибудь тот оправится достаточно, чтобы улыбнуться так же солнечно и заразительно, как прежде.
Стоило Ичиго снова начать уходить в себя, как Иссин налетал на него, очередной глупой выходкой выдергивая в реальность, на радость ничего не понимающим веселящимся сестренкам.
На следующий день Иссин выбрал самую любимую фотографию Масаки и заказал огромный постер с розовой надписью «Масаки навсегда», и, пока Ичиго был в школе, а девочки играли у себя в комнате, приклеил его на самое видное место.
— Привет, милая... — ласково провел он рукой по бумаге.
Масаки смотрела на него с плаката сияющими жизнью глазами.
Ей нравилось, когда он так ее называл — она так очаровательно смущалась. Надо было делать это чаще. Надо было...
Губы растянулись в печальной улыбке с привкусом горечи.
— Похоже, теперь мне придется дурачиться за двоих.
«Ради нашей мечты».
Название: Мгновение прошлой жизни
Автор: fandom Bleach: Wandenreich and Co 2017
Бета: fandom Bleach: Wandenreich and Co 2017
Размер: мини, 1050 слов
Пейринг/Персонажи: Шиба Кайен, Шиба Иссин, ОМП и ОЖП упоминаются
Категория: джен
Жанр: общий
Рейтинг: G
Краткое содержание: маленький Кайен, Иссин, готовящийся к вступлению в должность капитана Десятого отряда
Примечание/Предупреждения: ООС
Для голосования: #. fandom Bleach: Wandenreich and Co 2017 — Мгновение прошлой жизни
Кайен проснулся от скользнувшего по лицу солнечного луча. Он поморщился, безотчетно стараясь продлить сладкие мгновения прерванного сна, и прислушался к звукам за створками сёдзи. Нанеки-сан всегда приходила неслышно, еще ни разу ему, шестилетнему наследнику клана Шиба не удавалось ее почувствовать, несмотря на все уроки по управлению реяцу. Наставники с ним не церемонились, однако пока Кайен, к собственной досаде, не видел результатов, а ведь прошло целых три месяца с начала обучения.
Сон окончательно пропал. Кайен привычно поднял взгляд, вычерчивая им причудливые фигуры на потолке, выполняя несложное упражнение на внимательность. Впрочем, в следующую секунду он буквально подскочил на футоне и резко сел, вспомнив, что собирался сделать утром. Дядю Иссина Кайен не видел целый месяц, неотложные дела отряда требовали его неотлучного пребывания там. Да и дедушка тоже отсутствовал, что явно свидетельствовало о нешуточных проблемах.
Детская фантазия тут же в красках расписала бой с множеством Пустых и раны, которые получили победители. Раз дядя должен был вернуться вчера вечером, значит, он только покинул Четвертый отряд. Следовало поторопиться, чтобы успеть поговорить с ним до начала собственных занятий.
Кайен потратил полчаса на то, чтобы правильно свернуть футон и положить его на место. Этому его начали учить еще несколько лет назад — сначала в игровой форме, потом уже в привычной. Отец не раз повторял, что положение наследника клана не избавляет его от обучения бытовым мелочам — в жизни может случиться всякое. Отец знал, что говорил — в результате несчастного случая он, Шиба Каору, лишился способностей шинигами и старательно пытался примириться с этим, цепляясь за уклад жизни аристократа.
Накинув юкату, Кайен почесал затылок, взъерошивая и без того стоящие дыбом волосы — за эту привычку мама регулярно высказывала ему свое неодобрение, но избавиться от нее Кайен не мог. Впрочем, сейчас его волновало другое — гэта. Ему, конечно, полагалось, всегда их обувать — однако со скрытностью и бесшумностью можно было попрощаться. Кайен же хотел попасть к дяде, не оповещая о своем пробуждении весь клан.
Приняв решение, Кайен стремительно покинул комнату и скользнул в коридор, решительно направившись в покои дяди. Зеленые глаза светились предвкушением встречи — он успел соскучиться по общению с ним. За время обучения, Кайен познакомился с ровесниками из родственников и вассалов, но все же никто из них не мог заменить ему самого первого друга – дядю. Кайен его помнил рядом всегда – это именно дядя Иссин учил его складывать журавлики и самолетики, вдвоем они запускали воздушного змея, под молчаливое неодобрение главы клана, не понимавшего этой, по его мнению, новомодной затеи.
Именно дядя, а не отец, учил Кайена начальной грамоте, подробно объясняя, чем один иероглиф отличается от другого. Он же преподал и первые уроки каллиграфии, правда в то занятие оба получили нагоняй от отца – по его мнению, тушь полагалось брать кисточкой аккуратно, а не размахивать изо всех сил. Тогда комната оказалась вся в художественных брызгах – и Кайен с дядей в наказание оттирали ее вдвоем, без помощи слуг.
Воспоминания яркими картинками мелькали в голове Кайена, пока он бежал по коридору. По счастливой случайности, ни с кем из родственников по дороге он не столкнулся, иначе не миновать вежливого допроса и неодобрения.
Добравшись до цели, Кайен решительно отодвинул створку седзи и прошел внутрь, прикидывая, как бы ему разбудить дядю. В его зеленых глазах заплясали искорки азарта.
Однако, вопреки предположению Кайена, дядя вовсе не спал. Он сидел, скрестив ноги и внимательно рассматривая лежащий перед собой занпакто и что-то белое. От волнения Кайен застыл, белое рядом с занпакто ему совсем не понравилось. На память тут же пришли все истории, что рассказывала Нанеки-сан.
— Дядя, ты же не собираешься делать сеппуку? — от волнения голос Кайена прозвучал громче обычного.
— Разумеется, нет, Кай-чан, — Иссин усмехнулся такому предположению, хотя глаза оставались строгими и грустными. — Я морально готовлюсь к тому, чтобы принять отряд. Вчера твой дедушка официально сообщил, что я к этому готов — одобрение главнокомандующего Ямамото он уже получил. Теперь мне предстоит на днях продемонстрировать банкай всем остальным капитанам, а это не так уж просто.
— А он у тебя есть? — облегченно выдохнув, Кайен решительно уселся рядом с дядей, чувствуя, как внутри сжимается что-то холодное и скользкое. Мир в его глазах в первый раз сменил орбиту — он и не предполагал, что от должности капитана можно отказаться добровольно. И взгляд дяди Иссина, незнакомый, печальный, неимоверно пугал.
— Конечно, — Иссин потрепал Кайена по голове. Сам обладатель таких же жестких, вечно путающихся волос, он не видел ничего страшного в топорщащейся прическе. — И я вот думаю, как бы никого не обжечь, — в его голосе снова появились привычные веселые нотки. Он взял себя в руки сразу же, как увидел реакцию Кайена.
Он понимал, что Кайену необходимо детство. Назревающие перемены не должны затронуть Кайена, он об этом позаботится. Пост капитана для него не стал неожиданностью, к этому шло уже несколько лет, однако занимать место отца оказалось неожиданно тяжело. Не его готовили к этому, однако после случившегося у его брата, Каору, не было ни единого шанса продолжить службу. Подвести клан Иссин права не имел, так что пришлось постараться.
Иссин снова взъерошил волосы Кайена, который, кажется, расслабился и теперь с любопытством рассматривал новенькое хаори с кандзи «десять» на спине.
«Именно Кайен сменит меня на посту капитана», — проскользнула мысль в голове Иссина. Так было заведено — как Кучики поколениями служили в Шестом, так для Шиба родным отрядом являлся Десятый. Начинать свою службу они могли и в любом другом отряде, но в положенное время наследник клана неизменно возвращался.
— Дядя, а как это — стать капитаном? — Кайен отвлекся от созерцания хаори и с любопытством посмотрел на Иссина.
— Ответственность так и норовит задавить свинцовыми гирями, — честно ответил тот. — Ну и перспектива слушать напутственную речь от твоего деда тоже не сильно вдохновляет, а в остальном все нормально. Свалю всю работу с бумагами на лейтенанта, буду отдыхать в кабинете, кстати, надо позаботиться о удобной мебели, — мечтательно улыбнулся Иссин, дурное настроение которого улетучивались с каждым произнесенным словом.
Шиба никогда не сдаются. И наследственная должность уже перестала казаться концом света. Пусть отец и говорил о непростых временах, Иссин думал иначе.
Будущее у их клана есть — вот сидит рядом и с трудом сдерживается, чтобы не погладить рукоять Энгецу, не в силах отвести от занпакто восторженного взгляда. Однажды у него будет свой клинок, со своей стихией — с характером и причиняющим головную боль обычаем комментировать любое событие в жизни своего шинигами. Иссин улыбнулся, пропуская мимо ушей бурное возмущение Энгецу. Время летит быстро.
— А у тебя будет время появляться дома? — в глазах Кайена читалось нешуточное беспокойство.
— Разумеется, так что никуда тебе от меня не деться, Кай-чан, — Иссин потрепал Кайена по голове, не скупясь на ласку. — А теперь идем, а то завтрак съедят без нас.
Название:Баланс
Автор: fandom Bleach: Wandenreich and Co 2017
Бета: fandom Bleach: Wandenreich and Co 2017
Размер: мини, 1441 слово
Пейринг/Персонажи: Хьюберт, Яхве, Юграм Хашвальт
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг:PG-13
Краткое содержание: В его сердце –только Яхве
Для голосования: #. fandom Bleach: Wandenreich and Co 2017 - "Баланс"
Хьюберт смотрит в раковину, куда медленно уходит розоватая от крови вода. Новая капля расплывается причудливым узором и исчезает в темном зеве слива. Хьюберт поднимает глаза и смотрит на свое отражение — белая кожа, бледные плотно сжатые губы, поблекшие светло-сиреневые глаза, которые еще полгода назад были темно-фиолетовыми. Хьюберт выцветает и прекрасно знает, из-за чего, вернее — из-за кого.
Не испытывая по этому поводу никаких чувств.
Он вытирает очередную темную каплю и закидывает голову, глядя в потолок и считая секунды. Слишком много времени потрачено на то, что бы привести себя в порядок после тренировки. Непозволительно много, а ведь еще следует убедиться в том, что Его Величество сегодня больше в нем не нуждается. Заткнув ноздри шариками ваты, Хьюберт торопливо одергивает рубашку, застегивает китель и поправляет манжеты.
Из комнаты он выходит другим. Идеально-собранным, застегнутым на все пуговицы . С неизменной самоуверенной улыбкой направляется к тронному залу, игнорируя нелестные комментарии за спиной. Раньше бы он не простил. Сейчас на них просто нет времени.
Двери в зал раскрываются ему навстречу. Внутри все неизменно: холодно-прекрасно, монументально, величественно.
Как их цель.
Их Святая война.
Их Император.
Не дойдя до трона, Хьюберт опускается на одно колено, придержав меч, чтобы не брякнуть о пол ножнами, опускает голову, и молча ждет приказа заговорить.
Император смотрит на него тяжелым твердым взглядом, будто ожидает, что Хьюберт во всеуслышание откажется от службы ему, отречется от своих клятв.
Или совершит какую-нибудь другую непростительную ошибку.
Хьюберт знает, что в скором времени так и будет. Правда, уже не боится этого.
— Рассказывай. Как прошла ваша тренировка?— В голосе Яхве слышна легкая заинтересованность.
— Его способности растут день ото дня. Он идеальная замена. — Хьюберт не испытывает злости или обиды. Просто отчитывается, даже немного радуясь, что оказался прав, когда решил вести отряд через ту деревню. Что его чутье не подвело.
— Ты уже понял их действие? — Яхве едва заметно подается вперед. И улыбается.
— Даже почувствовал. — Хьюберт кивает. Он счастлив быть полезным. — Ваш... наследник неплох в бою. Хотя сам пока не осознает этого в полной мере. Сегодня он пробил мой блют. Трижды.
— Он у тебя не самый крепкий. - Яхве смеется, откидываясь на спинку трона. – Как он в обращении с мечом?
— Старателен. Но уровень, все еще недостойный внимания Вашего Величества. Нужны годы тренировок.
— У тебя есть лишь несколько месяцев, сын мой. — У Хьюберта перехватывает дыхание, и он прикусывает губу. Да. Времени слишком мало.
— Прошу прощения... — Яхве вскидывает руку и останавливает поток его извинений.
— Все же, то время, что я потратил на тебя и твое воспитание, не было потеряно зря. Ты нашел мне нового наследника. Теперь твоя задача — воспитать из него воина. Все остальные обязанности переложи на плечи штернриттеров. И еще — ежедневные отчеты больше не требуются.
— Да, Ваше Величество... Отец... — Хьюберт сгибает спину еще сильнее, и понимает, что из носа кровь течет уже даже сквозь затычки. Он аккуратно утирает ее, и не поднимая головы, просит позволения уйти. Яхве отпускает его – в его голосе слышен смех. Яхве все видит и все знает. Скрыть от него что-либо невозможно.
Хьюберт выкидывает затычки, снова вытирает кровь, и идет к покоям Хашвальта. Тот наверняка решил отоспаться после пятичасовой тренировки. Но времени на сон больше нет. Хьюберт пинком открывает дверь, и с улыбкой смотрит, как тощая фигура в рубашке вылетает из-под одеяла и бросается к мечу. Глаза у него осоловелые - действительно спал. Зато меч схватил уверенно, рефлекторно сбросив ножны отработанным движением.
— Шевелись, щенок. Одевайся, и в тренировочный зал. С сегодняшнего дня — десять часов тренировок и спаррингов.
— Ненавижу. — Едва слышно произносит Хашвальт и опускает меч, видя что "наставник" не торопится обнажать клинок. Он убирает волосы с лица, одевается - под пристальным взглядом Хьюберта. Знает, что тот не успокоится, пока не получит то, чего хочет. Пока из измотает его до полусмерти.
Хашвальт подавляет зевок и натягивает тренировочные штаны, берет перчатки. В глазах светится желание вогнать меч прямо в живот «наставнику» и пару раз провернуть. Он старательно маскирует эти мысли, но Хьюберт видит их так же ярко, как если бы они были написаны у Хашвальта на лбу.
С увеличением количества тренировок Хьюберту становиться еще тяжелее. Отдавать силы – крайне неприятное занятие, а растущий Хашвальт впитывает их, как песок дождевые капли. Но это все, что Хьюберт может сделать для своего Императора. Рядом с Хашвальтом любой квинси становиться сильнее — но только не Хьюберт. Яхве знает это, а еще он знает, что никто лучше Хьюберта не подготовит мальчишку.
Каждый день, каждый час, проведенный вместе, каждая царапина, каждый синяк — это все гвозди в гроб Хьюберта, и новые ступеньки для того, кому суждено занять его место. Каждый раз Хьюберт уходит из тренировочного зала вымотанный и, тем не менее, довольный. Время идет, мастерство Хашвальта растет, силы Хьюберта тают стремительнее тонкого льда по весне. Помимо тренировок он начинает обучать мальчишку. Посвящать в разные дела, необходимые преемнику. Хашвальт на удивление быстро вникает во все тонкости. Постепенно Хьюберт начинает гордиться способным учеником. Общение с Хашвальтом начинает приносить удовольствие, впрочем, Хьюберт не собирается его демонстрировать.
Это происходит неожиданно. Хьюберт просыпается посреди ночи, чувствуя, как бешено стучит сердце и болезненно все сжимается в груди. В горле клокочет кровь. Пот заливает глаза, простыни и одеяло липнут к телу.
Голова разрывается от тысячи мыслей и тысячи сожалений. Как много дел останутся незаконченными, если его жизнь оборвется! Умереть сейчас — Хьюберт осознает это очень четко — будет непростительной слабостью перед лицом Его Величество. Он пытается молится, пытается просить прощения, но из горла вырывается только слабый хрип. Все что может сейчас — мелко дрожать, ощущая, как жизненная сила покидает его.
Он надеется, что новый капитан будет лучше.
Дверь открывается, когда сердце Хьюберта замедляет свое биение. Кажется, в комнате почти нет воздуха, и последнее, что он видит, прежде чем потерять сознание – лицо склонившегося над ним Яхве. Император садится на край его постели, убирает с его лба черные слипшиеся от пота волосы, и мягко касается губами холодной кожи.
Возвращаясь в сознание , Хьюберт понимает, что именно произошло. Яхве все так же сидит на краю постели, и смотрит - терпеливо и спокойно. Его реяцу – Хьюберт хорошо знает, сколько неприятных ощущений она может доставить – не давит, лишь мягко укутывает. Хьюберт пытается подняться, но Император его останавливает.
— Не дергайся. Ты еще слишком слаб.
— Ваше... Величество... что вы... — Хьюберт задыхается от стыда и досады. Император тратит на него свои силы!. — Прошу Вас... Простите...
— Помолчи. Ты еще не выполнил то, что должен. Он не готов. Значит, ты не должен умирать. Штернриттером тебе не стать, но твоя жизнь мне еще нужна. Выпей. — Голос Императора — тихий, спокойный, даже мягкий. Его взгляд — уверенный и проникновенный. А его кровь кажется почти сладкой. От первого же глотка из глаз Хьюберта текут слезы.
— Ваше... Ваше величество... Я не достоин...
— Ты все еще нужен мне. Тебе рано возвращаться. Теперь ты будешь приходить каждые три дня. Отдыхай. — Яхве медленно укладывает его обратно, и, так же осторожно, как в первый раз, касается его лба губами. — Не время возвращаться, сын мой. У тебя еще много дел.
Хьюберт проваливался в сон. На его щеках сохнут слезы.
Император прав – уходить еще рано. Пусть ему не стать ему не стать штернриттеромне стать сильным квинси, ему не стать даже вместилищем души Его Величества. Его миссия - подготовить наследника Императора, достойную замену себе.
С той памятной ночи все силы, что Хьюберт получает от крови Императора, он отдает Хашвальту. В тренировках, которых все больше и больше, в простых прикосновениях, когда заставляет его подняться, вздергивая за шиворот, или одобрительно хлопает по плечу. Потенциал мальчишки безграничен. Проявить его может только сам Император, но, прежде чем Его Величество сам возьмется за воспитание наследника, тот должен пройти обучение.
И пусть, сколько хочет, обжигает Хьюберта нечитаемым, спокойным взглядом.
Хьюберт смотрит на Хашвальта, и его распирает от гордости. Мальчишка вырос, раздался в плечах, отрастил косу до задницы. Научился держать меч в руках, осознал свое место в новом для него мире. Хьюберту настало время уйти в тень. Он научил наследника всему, чему только мог.
Хашвальт стоит по правую руку Императора, когда Хьюберт получает приказ созвать всех и готовиться к атаке на Готей. Хашвальт смотрит холодно. На губах его едва заметная улыбка.
Хьюберт уверен, что они видятся в последний раз. Он смотрит на шеренгу штернриттеров — сильных, лучших, горячо преданных Императору или горячо ненавидящих его. Смотрит в зеленые глаза Блэка, который не отрывает взгляда от Хашвальта, вообще не обращая внимания на происходящее - а на кончиках пальцев уже потрескивает искра жара.
«Теперь твоя очередь», — думает он, разворачиваясь к высоким дверям.
«Ты пожалеешь», - сказал Юграм Хашвальт еще на первой тренировке. Ещё совсем юный, слабый, с тонкими дрожащими руками, с обидой на друга, который его не понял, и искрой надежды на то, что справится сам.
«Ни на секунду. Никогда». - Ответил ему Хьюберт.
Он знает, как он умрет. Он видел, как качнулись весы баланса, чувствовал, как из него буквально выдирают то немногочисленное, что ему давала кровь Императора.
Хьюберт идет в бой с жалкими остатком сил, и умирает — с именем Императора на губах. Его волосы вспыхивают, а кожа лопается от жара Рюджин Джакки. Его пальцы спекаются на рукояти меча.
Он не чувствует боли. В его сердце — только Яхве.
Название: Клоп
Автор: fandom Bleach: Wandenreich and Co 2017
Бета: fandom Bleach: Wandenreich and Co 2017
Размер: мини, 1500 слов
Пейринг/Персонажи: Яхве, Юграм Хашвальт
Категория: джен
Жанр: флафф
Рейтинг: G
Краткое содержание: Он много раз представлял себе эту встречу, но все равно не думал, что она будет такой странной
Примечание/Предупреждения: au в каноне
Для голосования: #. fandom Bleach: Wandenreich and Co 2017 - "Клоп"
В лесу кого-то ели. Испуганно ржали лошади, ревели Пустые, истошно орали поедаемые.
Яхве выплюнул травинку, с тяжелым вздохом поднялся на ноги и неохотно потащился на шум. Ему не было дело до этих людей — да и до любых людей на свете, если на то пошло. Но они умирали очень громко, а это раздражало. Яхве предпочитал тишину.
Кроме того, кто-то из жертв наверняка захочет заключить сделку — спасение в обмен на бессмертную душу. Яхве мог вылечить любую рану, главное, чтобы жизнь к этому моменту еще не покинуло тело.
Однако, когда он добрался до нужного места, выяснилось, что сделку предлагать некому. Пустые ушли, оставив после себя лужи крови, раздолбанную повозку и два лошадиных трупа. Животных эти твари не жрали, хотя, казалось бы — мясо есть мясо.
Яхве уже собирался уйти, когда из развалин повозки неуверенно выбрался какой-то мелкий, белобрысый клоп. Лет четырех, а может, меньше — Яхве в младенцах не разбирался, да и плевать ему было, сколько лет конкретно этому клопу. Важно было другое — взять у него душу в обмен на желание не получится. Допустим, он сможет повторить за Яхве нужные слова, только это все равно не сработает. Желание должно идти от сердца. Да и душа этого мелкого — на один зубок.
Клоп смотрел прямо на него яркими синими глазами и не боялся. Неслыханно.
— Кышь отсюда, — мрачно произнес Яхве и уставился на клопа, обрастая дополнительными глазами. На неподготовленных действовало отлично: даже здоровые мужики удирали без оглядки. Правда, иногда потом возвращались во главе толпы, вооруженной вилами и факелами.
Огонь Яхве не любил. И очень не любил толпы — а толпа для него начиналась от одного человека.
— Ну, — нетерпеливо повторил он и топнул ногой.
Вместо ответа маленький клоп шагнул к нему и неуверенно спросил:
— Бог?***
Клоп оказался упрямым. После непродолжительной игры в гляделки Яхве поставил его на тропу, указал направление, четко сказал: «Деревня. Туда.» и с легкой душой побрел прочь. До человеческого жилья было рукой подать, хищников в здешних краях не водилось — дойдет, не переломится. Или подхватит кто по дороге.
Клоп и в самом деле пошел. За ним.
Метров через двадцать Яхве резко развернулся и прорычал:
— А ну-ка отвалил от меня.
Клоп заулыбался. Наглая, неблагодарная мелочь.
— Ты что, не понял? Бог сказал тебе отвалить, — с нажимом повторил Яхве и выпустил реяцу. Совсем чуть-чуть, чтобы прижать к земле и этим немножко попугать.
Убивать клопа не входило в его планы – Яхве вообще порицал бессмысленное насилие. Но чувствовал, что вот-вот передумает.
Клоп к земле прижиматься не стал, даже головы не опустил. Яхве надавил сильнее. Клоп подбежал и радостно ухватился за его штанину. Он, наверное, решил, что с ним играют.
Яхве замер. Посмотрел на клопа сверху вниз, поморщился. Помянул нехорошими словами идиотов, которым приспичило ехать через его лес и Пустых, которые решили отобедать идиотами. И себя заодно помянул — ну куда полез, зачем?
А потом сунул восторженно заверещавшего клопа под мышку и шагнул в Тень.
Ладно, одну ночь потерпит, а завтра наведается в деревню и спросит, куда тут сдают надоедливую мелочь.***
Про детей Яхве знал только одно: они орут. Орут, если их не покормить, орут, если им жарко, холодно или скучно, орут, потому что могут орать.
Клоп же, оказавшись в тени, а потом - за ее пределами, даже не пискнул. Деловито вывернулся из рук Яхве и полез изучать обстановку. Изучать в пещере, которую Яхве облюбовал в качестве жилья, было особо нечего: лежанка, очаг, кое-какие книги. Все.
Яхве жил просто, потому что никогда не задерживался на одном месте. Сначала местные и впрямь почитали его как бога, а потом приходили с его жилищу, вооруженные чем-то посерьезнее вил, а иногда и местного колдуна приводили. Яхве никогда не скрывал, что за исполнения желаний придется платить, но люди любили обманываться.
Он вздохнул и опустился на каменный пол пещеры. Ну и денек выдался.
Обеспокоенный клоп тут же сунулся к нему. Встревожено заглянул в глаза и спросил:
— Бог?
Яхве усмехнулся. Забавный он, хоть и странный. Своими глазами видел, как Пустые сожрали кучу народу, и ничего — бегает, улыбается. Интересно, среди погибших были его родители? Вряд ли.
— Я не Бог. Я сам не знаю, кто я такой. Зови меня Яхве.
— Бог, Яхве, — кивнул клоп и Яхве расхохотался.
— Тебя как звать? — поинтересовался он, почти добродушно.
Клоп на секунду задумался, а потом потыкал пальцем в грудь и уверенно ответил: «Юго».
Яхве кивнул. Ну Юго, так Юго.
— Жрать хочешь?
Клоп-Юго снова задумался и замотал головой.
— А чего хочешь? – поинтересовался Яхве, больше по привычке. Он задавал этот вопрос каждый день, вот уже десять лет.
Юго сосредоточенно нахмурился, а потом посветлел лицом.
— Яблочко?
— Это потом, — отрезал Яхве, — они в лесу не растут.
Он легко мог сотворить целую повозку с яблоками, а потом спокойно забрать душу, только это было … неинтересно, что ли?
— Если у тебя все, то марш спать.
Юго кивнул и зарылся в покрывало — только светлая макушка торчала наружу.
Яхве зевнул. По крайней мере, ему достался очень тихий клоп.***
Просители пришли на следующее утро: высокий бородатый мужчина, широкоплечий и светловолосый, и маленькая незаметная женщина с рыжей косой. Бородатого Яхве пару раз видел в деревне — это был местный кузнец. Рыжая приходилась ему женой.
Их младший сын повредил спину, прыгая с обрыва в реку, и местный знахарь сказал, что он никогда не сможет ходить.
Младший — Яхве уцепился за это слово. Значит, у них были и другие дети. То, что надо.
— Условие, — сказал он, покопавшись для вида в корзине с подношениями — ветчина, сыр, бутылка вина, а цветы-то зачем положили? — Возьмете вон того мальца, — он указал на лежанку,— и вырастите, как родного. И имейте в виду— буду проверять.
Вообще вся эта затея ему не сильно нравилась. Еще месяц, самое большое два, и просители начнут сначала слабеть, а потом умирать. Положим, этих двоих Яхве опустошать не будет. Только уходить все равно придется. Как бы жители из мести не сожгли клопа в каком-нибудь амбаре. Некрасиво получится. Яхве что, зря его спасал от Пустых?
Кузнец и его жена испуганно таращились на него и молчали.
— Чего непонятно? — поинтересовался Яхве, добавив в голос грозы. Обрастать глазами не стоило — сбегут ведь.
— Господин, — почтительным шепотом ответил кузнец, — а твой ребенок, он что — невидимый?
Яхве стремительно обернулся и не поверил своим глазам. Пару минут назад мелкий клоп крутился у него за спиной, строил шатер из веток и покрывал, рассказывал на своем детском языке какую-то ерунду, а сейчас пещера была пуста.
Куда делся? Через камень утек, что ли?
— Так, — Яхве растерянным взмахом руки отпустил просителей и самым внимательным образом обшарил пещеру. Клопа не было. И ничего похожего на лаз или даже трещину — тоже.
— Таааак,— еще раз повторил Яхве. И что теперь прикажете делать? Еще он не бегал по здешним лесам, разыскивая всякую сопливую ребятню. А может, ему все приснилось: пустые, повозка, незваный гость в пещере? Время от времени Яхве действительно видел яркие и очень странные сны. Иногда в них фигурировали Пустые, а иногда — люди, вооруженные мечами и луками. Много вооруженных людей.
Яхве сильно не нравились эти сны.
— Бог Яхве! Бог Яхве! Яблочко! — радостно прочирикали где-то совсем рядом. Яхве чуть не подпрыгнул. Как тихо подкрался, негодяй.
Мелкий клоп протягивал ему яблоко. За его спиной мерно дрожало черное полотно Тени.
— Ты где был, маленький паразит? — вызверился Яхве, хотя ответ находился у него перед носом.
Мелкий клоп открыл Тень, смотался куда-то за яблоком, и вернулся назад, в пещеру. И все это меньше, чем за час. Да у самого Яхве ушел месяц на первую полноценную
Тень — и он был старше клопа. Правда, учителей у него не было.
Никого не было.
Осознав, насколько сильно он отличается от остальных, Яхве первым делом отправился на поиски сородичей. Тогда он верил, что где-то существует город, племя, деревня, орден, хоть что-нибудь, где живут такие же люди, как он. Которые исцеляют прикосновением и взрывают Пустых одним движением бровей. И как только он их разыщет — мир измениться навсегда.
Он бродил по городам, исполнял желания в обмен на способность двигаться, говорить, дышать, и жадно впитывал слухи о целителях и волшебниках.
Вернее о тех, кто так себя называл. На проверку все они оказывались шарлатанами, не способными залечить простую рану от ножа.
Яхве украшал их кишками ветки деревьев — чтобы другим неповадно было — и шел дальше, злой и разочарованный. А скоро и совсем перестал искать. К тому времени вся страна говорила о необычном юноше, который ненавидит колдунов, пророков и астрологов и творит разные чудеса.
Яблоко явно было уворовано из чужого сада — сладкое, сочное , ароматное. Яхве ел его и смотрел на маленького клопа.
Он был обычный. Руки, ноги, голова, голубые глазищи в пол-лица. Непохоже было, чтобы ему требовались человеческие жизни, чтобы жить самому.
И, тем не менее, он только что открыл Тень. Ни один встреченный Яхве чародей такого не умел.
— Бог Яхве? — в голосе Юго отчетливо слышалось: «Ну а сейчас-то что не так?».
Яхве медленно протянул руку и дернул его за светлую прядь.
Мальчишка как мальчишка. В деревнях таких сотни. Яхве никогда не обращал на них внимания.
Он много раз представлял себе эту встречу, но все равно не думал, что она будет такой странной. Мир не изменился, просто Яхве в нем был теперь не один.
— Ну бог, — медленно проговорил он, — И ты, выходит, тоже бог. Или половина бога. Ты же еще маленький.
— Юго — половина бога, — с удовольствием повторил клоп, улыбнулся и побежал к шалашу.
